В минувшем декабре Надю, жившую в Чебоксарском детском доме, удочерила семья шведов Эриксонов (фамилия изменена). Сам по себе факт – отнюдь не сенсация. В прошлом году иностранцы взяли в свои семьи 73 детей из Чувашии. А в одном только Чебоксарском детдоме за границу – в США, Италию - уехало девять ребятишек. Но с Надей случай особый. В семью Эриксонов попала она благодаря старшей сестре.

Разлучили девчонок пять лет назад. Когда маму лишили родительских прав, маленькую Надю отправили в Алатырский дом ребенка (оттуда перевели в Чебоксары), а Марину – в Порецкую школу-интернат. Уже много лет благодаря фонду известного хоккеиста Стига Нельсена дети из Порецкого интерната регулярно ездят в гости в Швецию. В первый же год на летние каникулы отправилась туда и Марина. Сначала погостила в одной семье, а на второе лето ее определили к Эриксонам. К ним она съездила на Рождество, потом еще раз на каникулы. А затем семья решила удочерить девочку.

- Почему? – спросила я при встрече у Эвы, новой Марининой мамы.

- Да как вам объяснить? - улыбнулась она в ответ. – Это как химическая реакция. Стала родной, и все тут…

Больше года прожила Марина в новой семье. И все вроде было хорошо, но почти каждый день девочка вспоминала о младшей сестренке. И в конце концов уговорила шведскую маму – этим летом Эва и Марина приехали в Чебоксары. Официально – затем, чтобы Эва познакомилась с Надей. Но для себя вопрос семья, судя по всему, решила: фрау Эриксон привезла с собой доверенность мужа на оформление документов.

…Мы сидим в кабинете директора Чебоксарского детского дома Нины Ивановны Парфеньевой. Рядом с Эвой, кутающейся в теплый платок, устроилась 13-летняя Марина – симпатичная, стройная, в модной яркой кофточке. Только что из кабинета отправилась в свою группу счастливая Надя, прижимая к груди пакет с подарками, привезенными сестрой. Медсестра детского дома зачитывает Эве медицинскую карточку Нади. Таков порядок – усыновители должны знать все о здоровье ребенка. Здоровье, кстати, у девочки не ахти, но Эву, похоже, это ничуть не смущает.

- У меня столько приемных детей, - говорит она. - И у всех свои болячки.

На воспитание Эриксоны взяли шестерых детей. И еще двоих – насовсем: Марину и 11-летнего мальчика Ивара. Как хозяйка приемной семьи, Эва получает зарплату воспитателя – 26 тысяч шведских крон (около 3 тысяч долларов). И еще столько же государство выделяет Эриксонам на содержание детей. Так что семья не бедствует. Марина с Эвой показали нам фотографии с семейных праздников: на фоне уютного дома с бассейном во дворе - стайка ребятишек. Тут и сама Марина, и девочка-итальянка, и смуглокожий мальчуган с непокорными африканскими кудрями. В общем – полный интернационал.

Интересно, а в самой Швеции, благополучной и богатой стране, есть родители, которые отказываются от своих детей?

- Есть, конечно, - вздыхает приехавшая вместе с Эриксонами представительница шведской организации по усыновлению Ольга Вронская. – Иначе такие семьи, как у Эвы, не были бы нужны. Между прочим, не так давно открыт в Стокгольме и специальный детский дом для русских детей. Они приехали в Швецию с родителями, но их семьи потом распались.

Беда эта тоже интернациональная – сироты при живых родителях есть в любой стране. Только вот шведских ребятишек на чужбину почти не отправляют: свои добрые люди находятся. У нас иной расклад: каждый год сотни российских ребят уезжают за границу к приемным родителям. Тут невольно задумаешься об «отеческой» заботе нашего государства о своих гражданах, прежде всего детях. И, конечно, о критериях нравственности и морали в нашем обществе тоже уместно поразмышлять…

А у Марины в дальней стране жизнь, можно считать, наладилась. В новой семье она освоила отнюдь не легкий шведский язык и в Чебоксарах успешно выступала в роли переводчицы. Учится девочка в шведской школе в восьмом классе. Ходит и в музыкальную школу, и в бассейн, пробовала играть в хоккей, осваивала верховую езду. Домашней работой русскую дочку особо не загружают. У Эвы на этот счет своя философия: «Ребенок должен быть ребенком». Однако Марина не бездельничает – поливает дома цветы, пылесосит ковры, моет посуду, иногда стирает вручную свои вещи. Стиральная машинка в хозяйстве, кстати, имеется, но осталась у Марины привычка с интерната – стирать самой.

Встретившись, сестры, конечно, повспоминали о своей прежней семье. У Нади с той поры мало что в памяти осталось – совсем крохой была. Зато Марина помнит многое. Рассказывала она про своего отца (папы у девочек разные) – как тот вернулся из тюрьмы в красивой кожаной куртке, а через несколько дней уехал куда-то и больше не объявлялся. И про Надиного папу – как от него, пьяного, убегали они с мамой к соседям босиком по снегу. А на следующий день протрезвевший отец принес им фуфайку и валенки. Вспомнила еще Марина, как вместе с Надей лежали в больнице – из пустующего дома по подсказке соседей забрали их оттуда врачи - и совсем крошечной сестренке ставили капельницу и делали уколы. Вспоминала легко: словно страшный сон, который наяву уже не повторится. И лишь одного человека из того прошлого хотела она видеть рядом с собой – маленькую Надюшку. «Надо же, какая сестренка заботливая оказалась, – удивлялись сотрудницы детдома и органов опеки. – Такой случай в нашей практике первый».

«Мы скоро за тобой приедем», - на прощание пообещала Марина сестре. Скоро не получилось – процесс оформления документов на усыновление для иностранцев сложен и долог. И вот в декабре Эриксоны снова приехали в Чебоксары, чтобы забрать Надю насовсем. Провожали девочку всей группой. Накрыли стол с тортом и конфетами, детвора пела песни, читала стихи. Но Надя на праздничную кутерьму внимания почти не обращала – как хвостик ходила за старшей сестрой. «Похоже, именно ее она и считает мамой», - улыбались про себя воспитатели.