Сертификат о сдаче ЕГЭ рискует превратиться в очередную корочку, доверия к которой нет ФОРМАЛЬНО единый государственный экзамен этого года завершен. Все сравнительные данные по нему в регионах, по решению куратора эксперимента первого зам. министра образования Виктора Болотова, закрыты. Объясняется это тем, что ЕГЭ — дело государственное, идет эксперимент, а журналисты что-нибудь переврут или перепутают. Что же скрывает Министерство образования? Марьиванна выигрывает «ЕГЭ — градусник для вузов» — любили повторять руководители министерства, объясняя, для чего нужен нам этот экзамен западного типа. Говорили, что он снимет нагрузки со школьников, позволит родителям сэкономить на репетиторах, а России — добиться признания аттестатов об образовании в Европе. В 2003 году министр образования Владимир Филиппов уже молчит про «измерительный инструмент». ЕГЭ принялся мерить все так хорошо, что лучше бы его вообще не доставали. В 2002 году ЕГЭ по математике поставил Минобразование в тупик: в некоторых регионах до 70 процентов выпускников могли получить двойки. Ознакомившись с этими результатами, специальная комиссия (в которую входили Виктор Болотов, академики Российской академии образования и директор Центра тестирования Владимир Хлебников) приняла волевое решение: двойки на ЕГЭ по математике выставлять только выпускникам, которые «не продемонстрировали никаких базовых умений». Иначе говоря, тем, кто едва мог к двум прибавить два. - По нашему мониторингу, как и по международному исследованию, до 30—40 процентов детей не осваивают стандарты, - прокомментировал ситуацию Виктор Болотов. — Означает ли это, что им нужно ставить двойки? Нет. В этом плане мы идем в режиме максимальной защиты выпускников школ. Последние слова куратора ЕГЭ надо пояснить: с двойками не выдают аттестат. И если бы в некоторых из экспериментальных регионов выпускникам не выдали аттестаты, это грозило бы социальным взрывом. В 2003 году результаты ЕГЭ по математике по некоторым показателям стали еще хуже. Около 90 процентов детей даже не приступили к части «С» теста, то есть к сложным заданиям в свободной форме. Решение о том, сколько поставить двоек, каждый год принимает специальная комиссия министерства и РАО. Вот как это выглядит: «Распоряжение Минобразования России «Об установлении шкалы перевода баллов в отметки при проведении ЕГЭ по химии». П. 1: Установить следующую шкалу перевода баллов в отметки для результатов по химии в 2003 году: 0—31 балл — отметка 2; 32—50 баллов — отметка 3; 51—70 баллов — отметка 4; 71 и более баллов — отметка 5». Утвержденной методики перевода тестовых баллов в школьные отметки пока не существует. Всякий раз Комиссия по установлению шкалы перевода баллов до хрипоты спорит с авторами тестов, которые - дай им волю — наставили бы двоек трети выпускников России. И, как правило, отметки, выставляемые в аттестат, существенно повышаются. Все это еще раз убеждает, как трудно адаптировать образовательные системы США и Европы к нашим условиям. Реформаторы, обещавшие абсолютную беспристрастность нового экзамена, последовали примеру критикуемой ими учительницы Марь-иванны, которая ставила тройку балбесу Пете Иванову, лишь чтобы он окончил школу и убрался с глаз долой. О чем молчит министр Создатели ЕГЭ обещали россиянам объективный экзамен, который спасает от учительской предвзятости и вузовского блата. В этом году вера в объективность была серьезно поколеблена. Школьная и вузовская коррупция пустили такие мощные корни, что выкорчевывать их придется много лет. Высшая школа экономики совместно с Минобразованием подготовила отчет, как в трех пилотных регионах — Чувашии, Марий Эл и Якутии — проходит эксперимент по государственным именным финансовым обязательствам (ГИФО). Оказалось, там в 2002 году наплодилось столько отличников, что финансовое наполнение ГИФО пришлось срочно урезать. Выводов в Чувашии и Марий Эл не сделали. В 2003 году республики снова продемонстрировали на экзаменах неправдоподобно высокие баллы. Еще в прошлом году тестологи установили, что завышение баллов происходит во время проверки экспертами части «С». Выпускник, желающий получить высокие баллы, должен написать небольшое эссе или решить сложную задачу. Эксперты, проверяющие на местах эти задания, имеют немало возможностей для завышения оценок. Центр тестирования министерства решил изменить работу экспертных комиссий в регионах. Право назначать экспертов для проверки работ перешло от председателя экспертной комиссии к компьютеру, что потребовало закупки сканеров. Но непосредственно перед началом ЕГЭ министерство разрешило регионам самим выбирать, как они будут работать. Все дружно выбрали старую технологию. Тогда авторы эксперимента сделали ставку на общественных наблюдателей. Но они себя не оправдали: реально у них не было возможности проверить, подсказывают ли учителя испытуемым. Не могли выявить это и специальные инспектора, которых в 2003 году отправляли на ЕГЭ. Их было слишком мало. В 2001 году, агитируя за ЕГЭ, министр образования убеждал россиян, что важно знать правду об образовании в каждом городе и селе. В прошлом году правда стала известна: в нескольких регионах школьникам завышают оценки. Министерство промолчало. По всей видимости, у него нет эффективных способов воздействия на местных руководителей образования. Министр лишь смог публично пообещать, что когда-нибудь нарушителям процедуры ЕГЭ будут давать по 25 лет тюрьмы. Заберите ваш сертификат! Все тайное в конце концов становится явным. Руководители вузов уже неплохо осведомлены, в каких регионах и по каким предметам ЕГЭ завышают оценки. А раз так — почему приемные комиссии должны верить баллам ЕГЭ, выставленным в этих регионах? Да, оспорить их нельзя. Но в приемной комиссии под любым благовидным предлогом можно «завернуть» абитуриента с сертификатом ЕГЭ, выданным «не там». Возникает замкнутый круг. Либо сертификаты ЕГЭ, присланные абитуриентами из «сомнительных» регионов, будут отсеиваться в приемных комиссиях без объяснения причин, либо вузы будут настаивать на введении все новых вступительных испытаний. А пострадают от этого те, кто должен был извлечь главную пользу от ЕГЭ — школьники из дальних уголков России. Но разве по их вине им не улыбнулось абитуриентское счастье?